Тарас Васильевич Муранивский

На последнем курсе обучения в университете Т.Муранивский был вызван на допрос в КГБ по делу Льва Краснопевцева и Леонида Ренделя – молодых историков из МГУ. Результат участия Муранивского в этом громком деле – исключение его из партии. Подписи под решениями органов были доведены до пострадавших лишь через 40 лет – обсуждение «идеологической аберрации» молодых интеллектуалов было проведено силами Булганина, Косыгина, Куусинена, Суслова. Все было доведено до сведения Хрущева и Брежнева, однако историки диссидентского движения в СССР ничего не пишут о деле Краснопевцева, поскольку речь идет о группе реформаторов-вольнодумцев из 20 человек, 9 из которых получили сроки от 6 до 10 лет за расширенное толкование закона стоимости при социализме. Не сознавшийся в хранении рукописей всей группы, Муранивский получил на всю жизнь «черную метку» - двери в научные институты и в академическую элиту ему были закрыты. Любопытно, что пути членов репрессированной группы разошлись, а сам лидер – Л.Краснопевцев превратился из глубокого исследователя в тривиального либерала-глобалиста, сторонника необходимости либеральных реформ для России. Муранивский же был восстановлен в КПСС и получил несколько строгих выговоров с занесением в учетную карточку.

Карьера вольнодумца складывалась нетрадиционно. Он начал работу с должности ночного сторожа в школе и унаследовал от другого сына репрессированного – Б. Ширвинда пост директора школы. После прохождения ряда должностей он занял пост научного консультанта Всесоюзного института научной и технической информации. Каждый ныне и прежде защитивший диссертацию знает эту грозную аббревиатуру – именно в этот институт в обязательном порядке высылается второй экземпляр диссертации. Тарас Васильевич работал в информационном отделе Министерства строительной промышленности, в Министерстве легкого и продовольственного машиностроения. Но пиком его административной карьеры стала служба в качестве руководителя информационного отдела Института США и Канады, из которого без каких-либо объяснений в 1976 г. он был уволен. Однако в 1970 г. ему удалось защитить диссертацию на соискание ученой степени кандидата экономических наук в совете Института мировой экономики и международных отношений. С 1976 по 1998 гг. он работал на кафедре теории информатики в Московском историко-архивном институте, а после защиты докторской диссертации по философии (проблематика – социальные аспекты научной информации и управления) на философском факультете МГУ в 1988 г. стал профессором Российского государственного гуманитарного университета. Превращение Историко-архивного института в РГГУ произошло сразу после августовского путча 1991 г., причем новоиспеченный университет занял здания Высшей партийной школы ЦК КПСС. В новом ВУЗе Муранивский стал классиком информационной теории, поднявшим вопрос о стоимости и значении информации в обществе. Однако Тарас Васильевич на деле сопротивлялся агрессии кибернетических теорий российского происхождения и вторжению западной идеологии «Нью-эйдж», требовавших с позиций квазинауки установления диктатуры как оптимальной формы менеджмента. Напротив, Муранивский полагал, что без системы обратной связи, без демократии, происходит закат и затмение общества. Его книги начала 80 гг. посвящены обоснованию именно этой позиции, что прочитывается уже в их названиях «Роль информационного процесса в социальном управлении производственными коллективами» и «Социально-экономические проблемы обеспечения информационного обслуживания научно-технического прогресса».

Звездный час Тараса Васильевича пришелся на период бархатной контрреволюции и кровавого крушения СССР. Именно в этот момент нас свела судьба. Муранивский не принимал новый капиталистический социальный порядок. Несмотря на то, что его отец, Василий Филонович, был арестован и исключен из партии, а сам Тарас Васильевич находился под следствием, буржуазные разбойные приватизаторы не заслужили его симпатии. С 1991 г. он изменил направление своих научных интересов – теперь это был боец, сражавшийся с «новым мировым порядком» Д. Буша, установленным повсюду в мире – от Латинской Америки до его родной Украины и горячо любимой России. Муранивский стал изучать ход реформ в Польше и России, Южной Америке и бывшем социалистическом содружестве. Сотрудничество с Шиллеровским институтом Линдона Ларуша сыграло важнейшую роль в выковывании методологии мышления сопротивления новому тоталитаризму и рыночному фундаментализму. Институт Ларуша рассматривался им как альтернатива информационным сетям Агентства Рейтер, Ассошиэйтед пресс, Франс пресс и т.п. медиа-картелей, называемых им апологетами империализма, разносящих по всему миру новейшие мифы, в которые верят «буржуазные ослы». Речь шла о создании регулярной системы международной информации, которая и была реализована Ларушем и его супругой Хельгой Цепп-Ларуш. Благодаря информации Шиллеровского института ему (а затем и мне на Урале) стала ясна система глобального насилия, культурного и экономического кризиса постсовременной цивилизации. Прорисовалась незавидная судьба человечества, особенно населения в странах «Третьего мира».

Тарас Васильевич понес эту открытую им правду, пренебрегая любыми карьерными соображениями. Это происходило в начале 90 гг., когда тысячи российских ученых из системы Академии Наук получали краткосрочные гранты от мегаспекулянта Д.Сороса, продавая тем самым за чечевичную похлебку национальные интересы и секреты. Муранивский не раз обличал Сороса в «Независимой газете», что было явным безумием с обывательской точки зрения, поскольку именно Сорос был главным спонсором «демократического гуру» Ю. Афанасьева – ректора РГГУ и непосредственного начальника Муранивского.

В 1998 г. Т.В. Муранивский был уволен из РГГУ, поскольку как и 40 лет назад он встал в оппозицию к власти и стал изгоем в московском научном сообществе. Белая ворона с черной меткой – хорошо заметный издали грузный профессор в очках с бородой и без левой руки – был в соответствии с традициями партаппарата удален из святых мест власти. Ю. Афанасьев удалил его совершенно так же, как это он – председатель Всесоюзной пионерской организации – исключил активистов коммунарского движения из контролируемой им структуры, послав бумагу в стиле классического доноса в Политбюро ЦК.

Голос Муранивского после этого прорывался лишь на страницах «Экономической газеты», но то были хлесткие статьи-удары по отечественным и зарубежным рыночным маньякам-фундаменталистам. Ему удалось несколько раз вывезти Ларуша в Москву и организовать его встречи в РАН и Государственной Думе с узким кругом продвинутых ученых-экономистов. В результате сторонниками Ларуша стали С.Ю. Глазьев и Т.И. Корягина. Мне удавалось лишь слышать голос Муранивского в телефонной трубке, читать письма и заботливо присылавшиеся статьи, а также видеться во время недолгих наездов в Москву. Эти встречи были памятны и радостны – пили водку, закусывали сосисками, и радовались, читали статьи в заваленной журналами «EIR» бедной однокомнатной квартире – штаб-квартире Шиллеровского института в Москве, где он готовил на стареньком компьютере очередной «русский ответ Западу». Именно в этой «хрущевке» и случился сердечный приступ, от которого по дороге в больницу умер Тарас Васильевич в жаркую июльскую ночь.

Тарас Васильевич Муранивский – один из тех немногих одиночек, кто спас честь отечественной гуманитарной науки – последние события, в частности, собравшийся в марте 2002 г. в МГУ «Гражданский форум против насилия», показывают, что ученые просят прощения за свою поддержку буржуазного режима и полагают, что пришло время искупить свою вину перед народом.